Рассел Минс: “Марксизм чужд нам так же, как капитализм”
Рассел Минс
Июль 1980
Endofcapitalism.com
Эту речь Рассел Минс произнес в июле 1980 г., перед несколькими тысячами собравшихся на встречу Black Hills International Survival, в Блэк-Хиллс, Южная Дакота. Это самая знаменитая речь Рассела Минса. В 1960х- 70х гг. Рассел Минс был лидером Движения американских индейцев (AIM) , и остается по сей день одним из самых выдающихся индейцев США.
“Чтобы Америка жила, Европа должна умереть”
“Единственным возможным объяснением этому заголовку может быть то, что я ненавижу писать. Сам процесс письма отражает европейскую установку на “легитимацию” мысли; то, что написано важно, то что говорится – нет. Моя культура, культура племени Лакота, это устная культура, поэтому с самого начала я отказывался писать. Это один из способов белых разрушить культуру неевропейских народов, наложить абстракцию на устные взаимоотношения между людьми.
Поэтому то, что вы здесь читаете, я не писал. Я высказал это устно, а кто-то записал. Я допустил это, поскольку мне кажется, что единственный способ общения с миром белых – через мертвые, высушенные листья книги. На самом деле, мне все равно, дойдут ли мои слова до ушей белых или нет. Они уже продемонстрировали за всю свою историю, что не способны ни видеть, ни слышать; они могут только читать (конечно есть исключения, но исключения только подтверждают правила). Меня больше волнуют американские индейцы, студенты и другие, которые начали впитывать в себя мир белых, в университетах и других заведениях. Но даже это, не самое главное. Вполне вероятно, что краснокожий может приобрести ум белого; и если это личный выбор человека, это его дело, но он мне не интересен. Это часть процесса культурного геноцида, развязанного европейцами против американских индейцев. Меня больше волнуют те американские индейцы, которые выбрали путь сопротивления геноциду, но не знаю, как поступать.
(Вы заметили, что при обращении к своему народу я использую термин «американские индейцы» вместо «коренные американцы» или «американские аборигены». В этих терминах существует путаница, и честно говоря, я нахожу ее глупой. Казалось бы, что термина «американские индейцы» следует избегать, поскольку он имеет европейское происхождение. Но и другие приведенные выше термины также европейские; единственная возможность не использовать европейские термины, это говорить о Лакота – или, точнее, о племенах Оглала, Бруле, Динех, Миккусуки и нескольких сотнях других правильных племенных имен.)
(Кроме того, использование самого слова «индейцы» происходит от ошибки, которая ведет нас в Индию. Когда Колумб вышел на берег Карибского моря, он не искал Индию. В 1492 европейцы называли Индию “Хиндустаном”. Посмотрите на старые карты. Колумб назвал встреченное им племя “Indio,” от итальянского «in dio», означающее “в Боге.”)
От каждого американского индейца требуется огромное усилие, чтобы не европеизироваться. Поддержать это усилие можно только за счет традиционных ценностей, сохраняемых старейшинами племен. Оно должно прийти со всех четырех сторон, из наших отношений с реальностью: оно не может прийти со страниц книги, пусть их будет хоть тысяча. Ни один европеец не сможет научить Лакоту быть Лакотой, Хопи быть Хопи. Степень магистра по “индианистике” или “образование” не может сделать человека человеком или передать традиционные знания. Они могут лишь сделать так, что вы будете думать как европеец, как аутсайдер.
Нужно пояснить эту мысль. Когда я говорю о европейцах или тех, кто думает по-европейски, я имею в виду вот что. Я не разделяю их на тех, кто явился побочным продуктом нескольких тысяч лет геноцида и реакционного интеллектуализма; и тех, кто начал новую интеллектуальную революцию. Я имею в виду т.н. теории марксизма и анархизма и “левых” в целом. Я не считаю, что эти теории можно отделить от остальной европейской интеллектуальной традиции. Это одна и та же старая песня.
Этот процесс начался гораздо раньше. Ньютон, например, “революционировал” физику и естественные науки путем сведения физической вселенной к линейному математическому уравнению. Декарт сделал то же самое с культурой. Джон Локк с политикой, Адам Смит с экономикой. Каждый из этих “мыслителей” взял часть духовной жизни человека и превратил ее в код, в абстракцию. Когда христианство подходило к своему концу, они “секуляризировали” христианскую религию (как любят выражаться ученые) –и подготовили Европу для ее экспансионистской культуры. Каждая из этих интеллектуальных революций абстрагировала европейскую ментальность еще дальше, уничтожив магическую сложность и духовность вселенной и заменив ее логической последовательностью: раз, два, три. И это их ответ!
Это то, что европеец называет теперь «эффективностью». Все механическое прекрасно; все, что работает, доказывая правоту механической модели, считается истинным (даже, если это не так). Вот почему “истина” так быстро изменяется в европейском уме; ответы, которые «находятся» в результате этого процесса всего лишь полумеры, временные костыли, которые надо постоянно отбрасывать, чтобы находить все новые и новые костыли для поддержания работы механические моделей.
Гегель и Маркс точно та кже наследуют мышление Ньютона, Декарта, Локка и Смита. Гегель закончил процесс секуляризации теологии – и по его словам– секуляризировал религиозное мышление, чтобы Европа восприняла вселенную. Затем Маркс выразил философию Гегеля в терминах “материализма,” другими словами, изгнал дух из работ Гегеля. Опять это слова Маркса. И сегодня это рассматривается как революционный потенциал Европы. Европейцы, конечно, могут считать его революционным, но американские индейцы видят в этом все тот же старый европейский конфликт между бытием и выгодой. Интеллектуальные корни новой, марксисткой формы европейского империализма лежат в Марксе – и его последователях – и связаны с традицией Ньютона, Гегеля и других.
Бытие – духовная сущность. Выгода – материальный акт. Традиционно американские индейцы всегда стремились быть «на моральной высоте». Этот духовный процесс включал в себя отказ от богатства, отказ от выгоды. Материальная выгода для индейцев всегда была показателем ложного статуса, для европейцев, напротив, – показателем того, что «что система работает». Ясно, что это два непримиримых взгляда, и марксизм лежит по ту сторону от взгляда американских индейцев. Но давайте посмотрим на важный вывод из этого; поскольку это не просто интеллектуальный спор.
Европейская традиция десакрализации вселенной весьма походит на ментальный процесс дегуманизации другого человека. А кто лучше всего преуспевает в дегуманизации других людей? И почему? Солдаты учатся такому обращению с врагом прежде чем вступить в сражение. Убийцы применяют его прежде чем совершить убийство. Нацисты применяли этот прием в концентрационных лагерях. Полицейские применяют его для протестующих. Лидеры корпораций применяют его к рабочим, посылаемым на урановые рудники и сталеплавильные заводы. Политики применяют его повсеместно. Что делает эти группы похожими друг на друга? Дегуманизация, «позволяющая» убивать и разрушать других людей. Одна из христианских заповедей гласит: “Не убий”, но автоматически делает жертвами всех не-человеческих существ. Так нарушение вашей же заповеди многими воспринимается как добродетель.
Десакрализация вселенной и соответствующий ей ментальный процесс делает разрушение планеты добродетелью. Такие слова как «прогресс», «развитие» служат лишь прикрытием разрушения, слова «победа», «свобода» используются для массовой бойни в процессе дегуманизации. Например спекулянт по продаже собственности может говорить о “разработке” участка земли для создания карьера по производству гравия; разработка означает здесь полное и окончательное разрушение земли. Но по европейской логике, получение нескольких тон гравия и сооружение асфальтовой дороги это .”развитие” В конечном счете, вся вселенная открыта для подобного безумия.
Самое главное, наверное, что европейцы не чувствуют никакой утраты во всем этом. В конце концов, их философы десакрализировали мир, поэтому у них не осталось никакой радости от простого созерцания чудесной горы, или озера, или человека. Нет, их «радость» теперь измеряется через выгоду. Поэтому гора становится гравием, озеро – охладителем для станции, а люди подвергаются «отесыванию» в процессе индоктринации, которую европейцы любят называть «школами».
Но каждый новый шаг такого “прогресса” оплачивается реальностью. Возьмите в качестве примера топливо для индустриальной машины. Немногим больше двух столетий назад почти каждый использовал дерево – возобновляемый природный продукт – в качестве топлива для приготовления пищи и обогрева. Пришла промышленная революция и уголь стал основным топливом для Европы, которая выбрала «развитие». Загрязнение стало проблемой городов, а земля оказалась разорванной для добычи угля. В то же время, дерево всегда можно было собирать или же выращивать без ущерба для окружающей среды. Позднее, по мере совершенствования техники благодаря ряду научных «революций», нефть стала основным топливом. Резко возросло загрязнение, и никто до сих пор не знает, во что обойдется закачка оставшегося количества нефти из земли. В настоящее время у нас «энергетический кризис» и уран становится основным топливом.
Капиталисты, по крайней мере, могут разрабатывать уран, надеясь на получение выгоды. Это их этика, и возможно тем самым они покупают себе отсрочку. Марксисты, с другой стороны, стремятся разработать уран как можно быстрее, потому что считают его самым “эффективным” топливом для развития. Это их этика. И мне трудно сообразить, какая этика предпочтительней. Как я уже сказал, марксизм лежит в рамках европейской традиции. Это все та же старая песня.
Здесь можно применить простое правило. Нельзя судить о реальной природе европейской революционной доктрины на основе тех изменений, которые она предлагает произвести внутри европейских властных структур и общества. О ней можно судить лишь по ее воздействию на не-европейские народы. Это вызвано тем, что каждая революция в европейской истории направлялась на укрепление европейских тенденций и возможностей экспорта разрушения другим народам, другим культурам и самой природной среде. Я жду, пока кто-нибудь приведет мне пример, что это не так.
Поэтому нас, американских индейцев, просят поверить в то, что “новая” европейская революционная доктрина – марксизм – изменит для нас негативные последствия европейской истории. Европейские отношения власти должны быть снова перестановлены, и считается, что нам от этого будет лучше. Но что это значит на самом деле?
Сегодня, те кто живет в резервации Пайн-ридж, знают, что их резервацию белые окрестили «национальной жертвенной зоной». Это значит, что у нас здесь большие залежи урана, а культура белых (не мы) нуждается в уране для своей энергетики. Самый дешевый, самый эффективный способ извлечения и обработки урана это захоронение отходов прямо на месте его добычи. Там, где мы живем. Эти отходы радиоактивны и сделают наш весь регион непригодным для жизни. Но для промышленности и белого общества это “приемлемая” плата за ценный энергетический ресурс. Параллельно они хотят добывать воду из наших подземных источников в Южной Дакоте для технологического процесса, после чего район станет вдвойне непригодным для жизни. Подобное происходит на землях Навахо и Хопи, Северной Чейенне и Кроу, и в других местах. Тридцать процентов залежей угла и половина залежей урана в США находятся на территории резерваций, и для нас это большая проблема.
Мы против того, чтобы нас превращали в «национальную жертвенную зону». Мы против того, чтобы выступать в роли жертвы. Стоимость индустриального процесса неприемлема для нас. Выкапывать уран и выкачивать воду из нашей земли – это геноцид.
Теперь представьте, что сопротивляясь уничтожению, мы начнем искать союзников. Предположим, что мы примем революционные марксизм и то, что он намерен сбросить всех европейских капиталистов, который угрожает нашему существованию. На первый взгляд это естественный альянс для американских индейцев. По словам марксистов, именно капиталисты приносят нас в жертву. Пока все так.
Но, как я отмечал раньше, эта “правда” очень обманчива. Революционный марксизм направлен на еще большее укрепление и развитие индустриального процесса, разрушающего нас всех. Он предлагает только «перераспределить» результат –возможно, деньги этой индустриализации на более широкий круг населения. Он предлагает забрать деньги у капиталистов и раздать их по кругу; но при этом сохранить индустриальную систему. Снова отношения власти внутри европейского общества изменятся, но это никак не повлияет на индейский народ и остальных не-европейцев. Это очень похоже на историю, когда власть церкви была передана частному бизнесу во время т.н. английской буржуазной революции. Европейское общество немного поменялось, но отношение к не-европейцам осталось прежним. Вы сами видите, что принесла американская революция 1776 г. американским индейцам. Это все та же старая песня.
Революционный марксизм, как и другие формы индустриального общества, стремится «рационализировать» людей для промышленности– получить максимально эффективное производство. Это доктрина, в которой презирается духовная традиция американских индейцев, наша культура, наш образ жизни. Сам Мaркс называл нас “до-капиталистическим” и “примитивным” народом. «Докапиталистический» означает по его мнению, что мы в конце концов откроем для себя капитализм и станем капиталистами; поскольку, по Марксу, мы всегда были экономически отсталыми. Единственная возможность для американских индейцев участвовать в марксистской революции – это примкнуть к индустриальной системе, стать заводскими рабочими, или “пролетариями,” как их называет Маркс. Он был твердо уверен, что его революция может произойти только через борьбу пролетариата, наличие мощной индустриальной системы считал предпосылкой для построения успешного марксистского государства.
Я думаю, здесь проблема в языке. Христиане, капиталисты, марксисты. Все они были революционерами в уме, но по-сути никто из них не имел в виду настоящую революцию. Они имели в виду продолжение европейского процесса. Они делали все, чтобы европейская культура продолжала существовать и развиваться по своим потребностям. Как микробы, европейская культура проходит стадии развития, даже деления, для того, чтобы продолжать жить и размножаться. Это не революция в нашем смысле, а способ продолжить существование того, что есть. Амеба остается амебой даже после деления. Но может быть сравнение европейской культуры и амебой не совсем справедливо по отношению к амебе. Может быть раковые клетки лучше подходят для сравнения, т.к. европейская культура исторически разрушала все вокруг себя; и в конце концов она разрушит себя самоё.
Поэтому, для того, чтобы соединиться с марксизмом, нам придется пожертвовать своей землей; мы должны будем совершить культурное самоубийство, индустриализироваться и европеизироваться.
В этом месте я должен остановиться и спросить себя: не слишком ли я резок?. У марксизма есть история. Подтверждает ли эта история мои наблюдения? Я смотрю на процесс индустриализации Советского Союза, начиная с 1920 г. и вижу, что эти марксисты наделали за 60 лет столько, сколько английская промышленная революция сделала за 300 лет. Я вижу, что на территории СССР проживало большое количество племенных народов и что все они были насильно отправлены на фабрики. Советы называли это “решением национального вопроса,” т.е. вопроса, есть ли у племенных народов право на независимое существование; и решили: племенным народом надо пожертвовать ради индустриальных нужд. Я смотрю на Китай и вижу то же самое. Я смотрю на Вьетнам и вижу как марксисты насаждают индустриальный порядок и выкорчевывают коренное местное население.
Я слышу, как ведущий советский ученый говорит, что когда уран закончится, будет найдена ему замена. Я вижу, как вьетнамцы подхватывают атомную электростанцию, оставленную военными США. Чтобы разобрать и разрушить ее? Нет, чтобы использовать. Я вижу, как Китай взрывает атомные бомбы, создает урановые реакторы и готовит космическую программу, чтобы колонизировать планеты – по образцу европейцев, которые когда-то колонизировали наше полушарие. Это та же старая песня, но может быть на этот раз она быстрее.
Заявление советского ученого интересно. Знает ли он, какой будет заменитель у урана? Нет, он просто верит в то, что его найдут. Наука подскажет. Я слышу, как революционные марксисты говорят, что разрушение природы, загрязнение и радиация будут под контролем. Знают ли они, как эти вещи контролируются? Нет, они просто верят. Наука подскажет. Индустриализация замечательна и необходима. Откуда они это знают? Они верят в науку. Вера такого сорта в Европе всегда была известна как религия. Наука стала новой европейской религией как для капиталистов, так и марксистов; теперь они неразделимы; в самом деле, они производные одной и той же культуры. Поэтому, и в теории и на практике, марксисты требуют, чтобы не-европейские народы забыли о своих ценностях, своих традициях, своем культурном существовании. В марксистском государстве мы все должны верить в индустриальную науку.
Я не верю, что капитализм сам по себе ответственен за ситуацию, когда американские индейцы приносятся в жертву. Нет, это та же европейская традиция; ответственность лежит на европейской культуре. Марксизм последняя ветвь этой традиции, а не решение. Соединиться с марксизмом, это значит признать те самые силы, которые принесли нас в жертву.
Есть другой путь. Традиционный путь Лакота и других американских племен. Это путь, который указывает, что люди не имеют права разрушать мать-землю, что есть силы, о которых европейские мыслители не имеют никакого представления, что люди должны быть в гармонии со всеми своими родственниками, в противном случае рано или поздно родственники восстановят нарушенную гармонию. Перекос отношений вызванный самомнением европейцев, поступающих так, как если бы они были хозяевами над природой, может привести только к общей дисгармонии и катастрофе, в результате чего самоуверенные люди будут резко сокращены и получат урок со стороны реальности. Для приведения ситуации в равновесие не требуется революционной теории; она находится вне человеческой достижимости. Аборигенные народы знают это, и не теоретизируют по этому поводу. Теория всегда абстрактна; знание всегда реально.
Если свести европейскую веру – включая новую веру в науку–к одному положению, то это: человек – Бог. Европа всегда искала Мессию, им мог быть Иисус Христос, Карл Маркс или Альберт Эйнштейн. Американские индейцы знают: это абсурд. Люди – самые слабые из всех существ, настолько слабые, что другие существа отдают свои тела, чтобы мы могли жить. Люди могут выжить только за счет своей рациональности, поскольку у них отсутствует возможность добывать пищу, как это делают другие животные.
Но рациональность это проклятие, т.к. она заставляет людей забыть о естественном порядке вещей – о чем никогда не забывают другие существа. Волк никогда не забывает о своем месте в естественном порядке вещей. Американский индеец может забыть – иногда. Европейцы забывают всегда. Мы возносим свои благодарственные молитвы оленям за то, что они позволяют нам есть их плоть; европейцы же берут их плоть как само собой разумеющееся и считают их низшими существами. Это понятно, т.е. они приравнивают себя к Богу.
Вся европейская традиция, включая марксизм, направлена на разрушение естественного порядка вещей. Мать-земля подверглась оскорблениям, ее силы подрывались, и это не может продолжаться вечно. Ни одна теория не может изменить этот простой факт. Мать-земля возьмет реванш, вся природа возьмет реванш, и люди будут наказаны. Все вернется на круги своя, туда, откуда все начиналось. Это и будет революцией. И мой народ это предсказывает, это предсказывают Хопи и другие.
Американские индейцы пытались объяснить это европейцам много веков. Но, как я уже сказал, европейцы не способны прислушиваться. Естественный порядок вещей возьмет вверх, нарушители умрут, подобно оленям, которых стало слишком много в одном месте. Рано или поздно произойдет то, что европейцы называют “большой глобальной катастрофой”. Задача американских индейцев, всех природных существ, выжить. Частью нашего выживания будет сопротивление. Мы сопротивляемся не для того, чтобы сбросить правительство и захватить политическую власть, но потому что сопротивляться вымиранию естественный процесс. Мы не хотим власти над институтами белых; мы хотим, чтобы эти институты исчезли. Это и есть революция.
Американские индейцы по-прежнему находятся в контакте с реальностью – с предсказаниями и традициями наших предков. Мы учимся у старейшин, у природы, у ее сил. И когда катастрофа закончится, мы, американские индейцы, по-прежнему будем населять это полушарие. Пусть нас останется горстка, живущих в Андах, но американские индейцы выживут и гармония восстановится. Это и есть революция.
В этом месте, я должен прояснить еще один вопрос, который вытекает из того, что я сказал. Это важно, поскольку сегодня часто возникают недоразумения. Когда я говорю «европейский», я не имею в виду цвет кожи или особые гены. Я имею в виду мировоззрение, которое является продуктом развития европейской культуры. У людей нет генетической предрасположенности к этому мировоззрению; они просто окультурены. Это же справедливо по отношению в американским индейцам или любой другой культуре.
Вполне возможно, что американский индеец будет разделять европейские ценности и иметь европейское мировоззрение. У нас есть термин для этих людей; мы называем их “яблоками”– красными снаружи (генетика) и белыми внутри (ценности). У других групп есть похожие термины: у негров “орео”; у латиноамериканцев “кокос” и т.д. И как я уже говорил, есть исключения из правил: белые снаружи, но не внутри. Не знаю, какой термин лучше всего подходит для них, может быть «человек».
То, что я предлагаю, не имеет отношения к расе, только к культуре. Те, кто защищают реалии европейской культуры и индустриализм – мои враги. Те, кто сопротивляются – союзники. И мне наплевать, какой у них цвет кожи.
Вьетнамских коммунистов нельзя отнести к белой расе, но они думают по-европейски. То же самое относится к китайским коммунистам, японским капиталистам, католикам банту или Питеру “Макдоллару” в резервации Навахо, или Дики Вилсону у нас в Пайн-ридж. Здесь нет расизма, только признание того, что мировоззрение и дух создают культуру.
Наверное, марксисты назвали бы меня “культурным националистом». Я работаю прежде всего со своим народом, традиционным народом Лакота, потому что у нас общее мировоззрение и общая борьба. Кроме этого, я работаю с другими племенами американских индейцев, разделяя с ними общность взглядов и борьбу. Кроме того, я работаю с любым, кто испытал колониальное европейское давление и кто сопротивляется культурному и индустриальному тоталитаризму. Ясно, что это относится и к генетическим белым, которые борются против доминирующей европейской культуры. Сразу приходят на ум ирландцы и баски, но есть и много других.
Прежде всего я работаю со своими людьми, со своим сообществом. Другие, не придерживающиеся европейских установок, должны заниматься тем же. Я верю в лозунг, “Доверяй интуиции своего брата”, но хочу добавить сюда и сестер. Я верю в сообщество и в общее мировоззрение всех рас, сопротивляющихся индустриализации и геноциду. Ясно, что белые могут разделять это мировоззрение, понимая, что продолжение индустриальной тирании в Европе это не культура, а самоубийство.
Белый – один из священных цветов народа Лакоты, у которых четыре цвета: красный, желтый, белый и черный. Четыре направления. Четыре времени года. Четыре времени жизни. Четыре человеческие расы. Смешайте красное, желтое, белое и черное и вы получите коричневое, цвет пятой расы. Это естественный порядок вещей. Поэтому мне кажется естественным работать со всеми расами, каждая из которых имеет свой особый смысл, качество и мессидж.
Но большинство белых ведут себя странно. Как только я начинаю критиковать Европу и ее влияние на другие культуры, они начинают защищаться. Они воспринимают это, как личное оскорбление. Но я не нападаю на них лично; я нападаю на Европу. По моим наблюдениям они представляют европейскую культуру, ассоциируют себя с ней. Защищая себя в этом контексте, они защищают мертвую культуру. Это недоразумение должно быть преодолено, и сделать это надо довольно быстро. Никому из нас не позволено тратить энергию на ложное сопротивление.
Белые могут предложить миру гораздо более позитивное видение, чем это делает европейская культура. Я в это верю. Но для этого белые должны выйти за рамки европейской культуры, чтобы вместе с остальным миром увидеть, что собой представляет Европа и что она делает.
Принимать капитализм, или марксизм, или другие «измы» – значит оставаться в рамках европейской культуры. Надо понять, что это выбор культуры, не расы. И этот выбор за вами.
Это опять приводит меня к тем американским индейцам, которые бродят по университетам, городским трущобам или другим европейским институтам. Если вы выбрали сопротивление согласно своим традиционным установкам, пусть будет так. Я не знаю, как вы сможете соединить и то, и другое, но возможно сможете. Но пусть вас не покидает чувство реальности. Остерегайтесь мысли, что мир белых предлагает решения проблем, с которыми мы столкнулись. Остерегайтесь, чтобы слова коренных народов не были искажены нашими врагами. Европа изобрела способы подгонки слов под себя. Достаточно посмотреть на исторические договоры между американскими индейцами и различными европейскими правительствами. Ваша сила в вас самих, и ни в ком больше.
Культура, которая смешивает восстание с сопротивлением, не может вас ничему научить и предложить. Европейцы давно потеряли ощущение реальности.
Заканчивая свое выступление, я должен еще раз подчеркнуть: я не собираюсь никого призывать в марксизму. Марксизм чужой для моей культуры, также как и христианство. Честно говоря, я вообще не пытаюсь призывать к чему-либо. В некотором отношении я пытался стать “лидером,” в том смысле, который ему приписывают массмедиа, когда Движение американских индейцев только начиналось. Тогда я был сбит с толку. Но сейчас я понимаю, что нельзя быть всем для всех. Я не хочу, чтобы меня в таком духе использовали мои враги. Я не лидер. Я патриот Оглала Лакота. Это все, чем я хочу быть. И мне этого достаточно.”
___________________________________
Courtesy: Alex Knight, Endofcapitalism.com
Countercurrents.org
Share This Post